Мы поможем сформировать запрос
Пишите по вопросам сотрудничества
Поможем сформировать запрос
Команда РПД
Заказать intro-сессию
"Человекоцентричная бизнес-модель"
Telegram
WhatsApp
Сообщение попадет лично Арсену Даллакяну

____

«Sapiens. Краткая история человечества» и «Homo dues. Краткая история будущего»

Конспект и обзор книг
иррациональное поведение, поведение пользователей, стратегия пользовательского опыта, cx-стратегия, цифровая трансформация, цифровизация, человекоцентричность, человеко-центричность, цифровая экономика, экономика опыта, cx-трансформация, servitization
Доктор философских наук, профессор, академик РАВН
С точки зрения датаистов, весь род человеческий можно интерпретировать как систему обработки данных, где каждый человек – ее микропроцессор.

Ниже есть несколько примеров тех областей управления, с которых можно начать.
В процессе эволюции шло повышение эффективности этой системы четырьмя основными способами:

1. Увеличение числа процессоров
Город со стотысячным населением обладает большей вычислительной мощностью, чем деревня с тысячью жителями.

2. Увеличение разнообразия процессоров
Разные процессоры могут применять разные методы подсчета и анализа данных. В разговоре крестьянина, священника и врача могут родиться новые идеи, которые никогда не возникнут при общении трех охотников-собирателей.

3. Увеличение числа связей между процессорами
В десяти городах, объединенных торговой сетью, появится намного больше экономических, технологических и социальных новшеств, чем в десяти изолированных городах.

4. Увеличение свободы движения по существующим каналам связи
Соединение процессоров бесполезно без наличия свободного обмена данными между ними.

Видео и расшифровка с конференции "Неделя маркетинга" 2018

Почему сейчас каждая компания хочет стать моим другом и партнером? Чем отличается экосистема и маркетплейсы? А нужно ли все это человеку?

Чек-лист рыночной привлекательности продукта/сервиса

Каждая из этих четырех стадий имела свой способ обработки информации.

Первая стадия началась с когнитивной революции, позволившей соединить представителей вида Homo Sapiens в единую сеть обработки данных. Это дало Человеку Разумному решающее преимущество перед всеми другими видами людей и животных. Язык позволил людям объединиться. Животным это не удалось.

Вторая стадия началась с аграрной революции и продолжалась до изобретения письменности и денег около пяти тысяч лет назад. Развитие сельского хозяйства привело к демографическому росту, так что число человеческих процессоров резко возросло.

Третья стадия началась пять тысяч лет назад с изобретения письменности и денег и продолжалась до начала научной революции. Разрозненные группы людей объединились и слились, построив города и царства. Люди стали осознанно мечтать о том, чтобы охватить единой сетью всю землю.

Четвертая стадия истории началась около 1492 года и до сегодняшних дней. Возникает и развивается единая сеть асфальтовых и железных дорог. Движение информации по этой глобальной сети становилось все более свободным. Когда Колумб только подключил европейскую сеть к американской, каждый год океан преодолевал незначительный объем информации, просеянной через сито культурных предрассудков, строгой цензуры и политических преследований. Но с течением лет свободный рынок, научное сообщество, верховенство закона и распространение демократии помогли смести барьеры. Мы представляем себе, будто демократия и свободный рынок победили потому, что они «хорошие». На самом деле они победили потому, что улучшили глобальную систему обработки данных.

Если человечество и впрямь является единой системой обработки данных, то каков ее конечный продукт? Датаисты скажут, что таковым станет новая, еще более эффективная система обработки данных под названием Интернет Всех Вещей. Как только эта миссия человечества будет выполнена, Homo Sapiens исчезнет.

Информация стремится быть свободной

Датаизм зародился как абстрактная научная теория, однако теперь он мутирует в религию, которая порывается устанавливать критерии добра и зла. Высшая ценность этой новой религии – «поток информации».

Если жизнь – это движение информации и если мы полагаем, что жизнь хороша, значит, мы должны углублять и расширять поток информации во Вселенной. Согласно датаизму, человеческие переживания не священны и Homo Sapiens – не венец творения и не предтеча некоего Homo Deus. Люди – не более чем инструменты для создания Интернета Всех Вещей, который может в итоге выйти за пределы планеты Земля и заполнить собой всю галактику и даже всю Вселенную. Эта космическая система обработки данных будет подобна Богу. Она будет везде, она будет контролировать абсолютно все, и людям суждено раствориться в ней.

Тем, кто еще чтит смертных из плоти и крови, датаисты объясняют, что это просто привязанность к привычной, но уже устаревшей технологии. Homo Sapiens – отживший, выходящий из употребления алгоритм. Ведь в чем превосходство людей над курами? Только в том, что у людей гораздо более сложный механизм обработки данных. Они воспринимают больше информации и обрабатывают ее с помощью более совершенных алгоритмов, чем куры. Если будет создана система обработки данных, усваивающая больше информации и обрабатывающая ее эффективнее людей, разве эта система не превзойдет человека точно так же, как человек превзошел курицу?

Заповеди датаизма:

1. Датаист обязан максимизировать поток данных, подключаясь ко все возрастающему числу медиа и потребляя все возрастающий объем информации.

2. Подсоединять к системе всех и вся, в том числе еретиков, не желающих подключаться. Причем «всех и вся» означает не только людей. Это означает вообще ВСЁ – и наши тела, и машины на улице, и холодильники на кухне, и кур в курятниках, и деревья в лесу.

Людям редко удается придумать для себя совершенно новую ценность. В последний раз это случилось в XVIII веке, когда гуманистическая революция стала проповедовать волнующие идеалы свободы, равенства, братства. Датаизм – первое с 1789 года движение, породившее действительно новую ценность – свободу информации.

Эта новоявленная ценность вполне может столкнуться с традиционной человеческой свободой слова, поставив право информации беспрепятственно циркулировать выше права людей владеть данными и ограничивать их распространение.

Люди просто хотят быть частью потока данных, даже ценой отказа от неприкосновенности частной жизни, независимости и индивидуальности.
Личность становится крохотным микрочипом в гигантской системе, которую по-настоящему не понимает никто
Каждый день я поглощаю бесчисленные биты информации через электронные письма, телефонные звонки и статьи; обрабатываю информацию; отправляю новые биты через новые и новые имейлы, звонки и статьи.
По мере того как глобальная система обработки данных делается всезнающей и всемогущей, подключенность к ней становится источником всего смысла. Люди охотно растворяются в информационном потоке, потому что, становясь его частью, начинают ощущать себя частью чего-то неизмеримо большего, чем они сами. Традиционные религии внушали нам, что каждое наше слово и действие есть часть некоего великого космического плана и что Бог ежесекундно наблюдает за нами и откликается на наши мысли и чувства. Теперь религия данных говорит, что каждое наше слово и действие – это часть великого информационного потока, а алгоритмы постоянно наблюдают за нами и откликаются на все, что мы делаем и чувствуем

Гуманизм стоит на том, что переживания – это внутренний процесс, а смысл всего происходящего мы должны искать внутри себя, тем самым наполняя смыслом Вселенную. Датаизм считает, что переживаниям грош цена, если они ни с кем не разделены, и что мы не должны – а на самом деле и не можем – найти смысл внутри себя. Мы должны лишь фиксировать наши переживания и отправлять их в великий информационный поток. А алгоритмы найдут в них смысл и скажут нам, что делать. Современный девиз таков: «Видишь что-то – запиши. Записал – загрузи. Загрузил – поделись с другими».

У датаизма есть и новый ответ на вопрос, в чем состоит превосходство человека над другими животными. Он очень прост: человеческие переживания сами по себе не выше переживаний волков и слонов. Один бит информации так же хорош, как и любой другой. Но люди умеют описывать свои переживания и делиться ими в сети, тем самым обогащая глобальную систему обработки данных. Это придает цену их битам. Слоны и волки этого не умеют. Поэтому все их переживания – какими бы глубокими и сложными они ни были – ничего не стоят. Неудивительно, что мы так одержимы конвертированием своих переживаний в данные. Это не вопрос моды. Это вопрос выживания. Мы вынуждены доказывать себе и системе, что все еще что-то значим. И значимость наша не в способности переживать, а в умении превращать свои переживания в свободно текущую информацию.

Датаизм не либерален и не гуманистичен. Но датаизм и не антигуманистичен. Он ничего не имеет против человеческих переживаний – просто не считает их ценными как всего лишь устаревший биохимический алгоритм.

В XVIII веке гуманизм потеснил Бога, поменяв теоцентричное мировоззрение на гомоцентричное. В XXI веке датаизм может потеснить людей, переключившись с гомоцентризма на датацентризм.

Смена гомоцентричного мировоззрения на датацентричное не будет чисто философской революцией. Она будет революцией практической. Датаистическая идея «организмы – это алгоритмы» эпохальна в силу ее практических повседневных последствий.

Идеи меняют мир только тогда, когда они меняют наше поведение

В XXI веке чувства уже не являются самыми совершенными алгоритмами. Алгоритмы Google и Facebook прекрасно осведомлены не только о вашем самочувствии, но и о мириадах других относящихся к вам вещей, о которых вы вряд ли подозреваете. Поэтому вы должны будете перестать полагаться на себя и начать полагаться на эти внешние алгоритмы. Зачем устраивать демократические выборы, если алгоритмы знают не только как проголосует каждый избиратель, но и по каким неврологическим причинам один голосует за демократов, а другой за республиканцев? Если гуманизм повелевал: «Слушайся своих чувств!», – датаизм повелевает: «Слушайся алгоритмов! Они знают, что ты чувствуешь».

Датаизм объявляет, что человеческий мозг не способен осмыслить новые алгоритмы высшего порядка.
Датаизм все глубже и глубже вникает в процессы принятия решений, однако не исключено, что он воспринимает жизнь все более искаженно.

Критическое исследование датаистической догмы должно стать не только величайшим научным вызовом XXI века, но и самым актуальным политическим и экономическим проектом. Естественники и обществоведы обязаны спросить себя, не упускаем ли мы чего-то, ограничивая жизнь обработкой данных и принятием решений. Может быть, во Вселенной есть сущности, которые нельзя свести к данным?

Если датаизму удастся покорить мир, что случится с нами, людьми? Когда полномочия перейдут от людей к алгоритмам, гуманистические проекты могут утратить актуальность. Раз мы отвергаем гомоцентричное мировоззрение в угоду датацентричному, человеческое здоровье и счастье могут утратить свое значение.

Когда Интернет Всех Вещей обретет силу, люди могут превратиться из инженеров в чипы, из чипов в биты и в конце концов растаять в стремнине данных, как ком земли, брошенный в бурную реку.

Таким образом, датаизм грозит сотворить с Человеком Разумным то, что Человек Разумный сотворил со всеми прочими животными. Всякий раз, как животное переставало выполнять свою функцию, оно было обречено на исчезновение. Но стоит нам, людям, утратить нашу функциональную значимость для сети, как мы тотчас обнаружим, что вовсе не являемся венцом творения. Созданные нами же критерии спишут нас в вечность следом за мамонтами и китайскими речными дельфинами. И задним числом выяснится, что человечество было просто пеной в бурлящем космическом потоке данных.

На самом деле мы не можем предсказать будущее. Потому что техника не детерминистична. Одна и та же техника закладывала основу очень разных общественных устройств. Например, с помощью техники промышленной революции – поездов, электричества, радио, телефона – учреждались коммунистические диктатуры, фашистские режимы и либеральные демократии. Возьмите Южную Корею и Северную Корею. В их распоряжении была абсолютно одинаковая техника, но они воспользовались ей по-разному.

Изобретение искусственного интеллекта и биотехнологий непременно изменит мир, но оно не предписывает единственного детерминированного исхода. Все сценарии настоящей книги следует воспринимать как вероятности, а не пророчества. Если какие-то из них вас не устраивают – начинайте мыслить и, главное, действовать так, чтобы не дать этим вероятностям материализоваться.
Мир перестраивается быстрее, чем когда-либо, и мы тонем в океане данных, идей, предсказаний и угроз
Люди уступают права свободному рынку, коллективному разуму и внешним алгоритмам, в частности, потому, что не в состоянии совладать с информационным наводнением.

Раньше цензура просто перекрывала поток информации. В XXI веке цензура осуществляется путем снабжения людей лишней, ненужной информацией. Мы просто не знаем, на чем сосредоточиться, и часто теряем время, изучая и обсуждая второстепенные и третьестепенные вещи.

Испокон веков власть подразумевала доступ к информации. Сегодня власть подразумевает знание, на что не надо отвлекаться.

Если говорить о масштабе десятилетий – надо сосредоточиться на глобальном потеплении, растущем неравенстве и приближающемся крушении рынка труда.
Но если мыслить масштабами бытия, то все наши дела и проблемы отступают перед тремя взаимосвязанными процессами:

1. Наука объединяется вокруг рая утверждения, что организмы – это алгоритмы и что жизнь является обработкой данных.

2. Интеллект отделяется от сознания.

3. Лишенные сознания, но высокоразвитые алгоритмы вскоре могут знать нас лучше, чем знаем себя мы сами.


Что вы думаете по этому поводу? Какие преимущества и угрозы видите в глобальной цифровизации и роботизации жизни?
А вы уже прочитали эти книги?

1. Да
2. Нет
Как вам понравилась статья)?

____

Рекомендуем

____

Вас также может заинтересовать